Добавлено (07.01.2012, 23:17)---------------------------------------------Тюрьма. Перед очной ставкой со Спановским Сергеем, я имел разговор с Зацепиным, который в очередной раз продемонстрировал свою уведомленность, в подробностях рассказал мне какие новости у моих близких, напомнив мне, чтобы я не дурил, а давал показания по намеченной им схеме. Я должен был ещё раз сказать, что Удав кричал мне: «Добей его!», что именно он велел мне взять оружие и вся инициатива исходила от него… Что же касается Семенова, Зацепин мне пояснил, что всё равно «ствол у тебя изъяли», лучше бери всё на себя, может 105 ч.1 на суде получишь… А так как от меня были получены признательные показания, необходимо было принять решение… Зацепин испытывал личную неприязнь к Удаву, о чем он мне неоднократно говорил и ему нужны были именно такие показания от меня, взамен он пообещал позаботиться о том, чтобы меня оставили сидеть в «Самаралаге». Однако, взвесив я решил, что не дам угодные ему показания… Да, во мне всё кипело, я ведь не совершал никакого убийства, а теперь приходилось всё брать на себя. Что произошло после очной ставки нужно было видеть – Зацепин и Будаев закрылись со мной в отдельный кабинет, где на меня обрушились всевозможные угрозы, пояснили, что мне долго ждать не придется… Это, кстати, пишет Спановский Сергей в маляве Семенову. Она есть в материалах дела. Действительно, долго ждать не пришлось, этот же день меня перевели в транзитную камеру на 12 мест, но в ней было пару транзитников и жуткий холод. Камера находилась в подвале, окно в ней не закрывалось, снег заметало прямо на стол. На призывы отремонтировать окно, сотрудники СИЗО не реагировали, температура в камере была, я так думаю, чуть выше нуля, мы ходили в куртках и шапках. Разносчик «пищи» доезжал до нас почти пустой, то есть «покушать» нам только снилось. Просидев в этой камере несколько часов, человек промерзает до костей. Я провел в ней полтора месяца. За время пребывания в «холодильнике», Зацепин приходил в СИЗО и пытался пообщаться со мной, но я не вышел из камеры. Со мной разговаривал опер из СИЗО, объяснил, что мне нужно пойти Зацепину на встречу, на что я отказался. Нужно что-то делать. Я был сильно простужен и болел уже около месяца. Очень хотелось в тепло.…Пусть табачный дым, шум, , клопы, шмоны, отсутствие сна, но есть тепло- это уже перспектива сохранить здоровье, а оно очень необходимо…Я совершил попытку побега из СИЗО, но это уже другая история.
Добавлено (07.01.2012, 23:17)---------------------------------------------В силу сложившихся и произошедших со мной за последние 2 года событий, хочу изложить свой взгляд на судебную практику в нашем городе и в стране в целом. Для тех, кто может махнуть рукой и извлечь избитую фразу, что, мол, они говорят, что ни за что посадили, то меня есть за что посадить. Однако, свой взгляд на ситуацию изнутри, я все же изложу. Наша система следственных органов дознания, как специфика, не имеет места. Настоящие сыскари и следователи исчезли, похоже, вместе с приходом, как социалистические построения государства, так и с приходом нового типа власти. Я испытал на себе и советский суд и сейчас вновь прошел судебную систему уже нового российского суда. Вывод сделал только один: ничего за такой большой промежуток времени не изменилось вообще – стало только хуже. Люди стали более незащищенными и подвержены преследованию органов правопорядка. Сложившаяся в советское время аксиома, что если человек единожды попав в тюрьму, не исправим, как никогда приобрела актуальность и в наши дни. В России редко найдется семья, кто-либо не сталкивался с правовой машиной. Как говорит народная мудрость: «От сумы и тюрьмы не зарекайся». Оперативно-розыскная работа практически не ведется вообще. Я в своем рассказе буду опирать на личный опыт тех лет и сегодняшних дней. Так вот оперативная работа ведется по схеме: происшествие, осмотр места со сбором улик (если таковые имеются), опрос свидетелей, рапорт начальству и подбор возможного подозреваемого. При этом люди, когда-то прошедшие жернова правосудия, привлекаются в первую очередь. Что же происходит, если нет свидетелей, улик и не за что зацепиться. Все очень просто: если легкая статья, то этот «висяк» предлагается кому-либо за снижение срока наказания; если тяжкая – то откладывается до лучших времен или для неугодного человека. При отсутствии доказательств по делу, человек просто сначала уговаривается, затем угрозы, ну и, конечно же, физическая расправа. Оперативники все, как на подбор, по 2 м. ростом и весом за 100 кг. Так выбиваются признания, и начинается следствие. При этом, казалось бы, все мы находимся в изоляторе под охраной, которая несет ответственность за твое содержание и состояние здоровья. Уж следователю я то скажу что по чем. Но не тут то было. Господа опера, в моем случае это ОРЧ № 4, оперуполномоченный Зацепин С.А., перед проведением следственных действий заранее выводил меня в кабинет и проводил предварительную обработку. В зависимости от ситуации, методы разные: угрозы, обещания и применение физической силы. В свою очередь следователь, ведя протокол допроса, излагает ситуацию так, как он её видит и представляет, затем озвучивает его, вроде как правильно. Но, когда, при закрытии дела, читаешь, что там написано, то диву даешься - куда такое взялось, я такого не говорил, то есть говорил, но не так. А мои слова перевернуты так, как надо следователю. Вопрос – подписывал? Да. Значит так и есть. Так оно так. Но есть одно «но». Почерк разобрать невозможно, поэтому вершив тому, что озвучено. Что касается меня, то до октября 2010 года я вообще ничего не мог читать и писал на ощупь. Зрение мое +1,5. Пока я в тюрьме не нашел очки, я лично полагался на то, что зачитывалось. Все, что сейчас мною изложено – не голословно. Есть адвокатские запросы, протоколы судебных заседаний. Что касаемо самого суда, то здесь вообще ничего не поддается никакой критики. Самарский областной суд – это нечто! Просто напросто завравшиеся, отъевшиеся на чужих бедах и горе «царьки», наделенные правом решать чужие судьбы и жизни, чувствующие себя «богами». В ходе судебного заседания подсудимыми и защитниками было заявлено множество ходатайств, протестов. Но судья не принял ни одного. На вопрос «почему отказано» и просьбу обосновать отказ судья ответил просто: «потому что...» И всё на этом. Предоставленные документы, подтверждающие показания обвиняемых, к делу не приобщаются. Хотя документы с печатями. Экспертиза, проведенная в ходе следствия, ставящая под сомнение обвинение, просто игнорируется и квалифицируются по своему. Свидетели со стороны защиты ставят вне закона. Называя их лжецами и просто игнорируют. И, в добавок, мое чистосердечное признание, сделанное в зале суда и зафиксированное в протоколе, причем приобщенное к делу, являющееся вновь открывшимся обстоятельством, во внимание не берется совсем. Прокурор прямым текстом высказывает угрозы подсудимым, судья – оказывает в отводе прокурора. Вообщем, по большому счету, на суд можно было вообще не являться. Исход ясен был заранее. Так самое интересное – приговор тоже вынесли незаконно. Суд вынужден был принять к сведению смягчающие обстоятельства и по закону суммарное наказание не должно превышать 2/3 части срока от самого тяжкого деяния. Так и здесь судья превысил свои полномочия, сославшись на ч.2 ст.62, которая гласит, что смягчающие обстоятельства не могут быть применены, так как одно из деяний предусматривает пожизненное заключение. Но изучив УК РФ я не нашел у четверых из пяти ни одной такой статьи. Все обвинения предусматривают наказания не более 15 лет, то есть наказание не должно превышать более 10 лет. А на самом деле срока от 11 до 22-х лет. В общем и целом, справедливости как не было, так и нет. Где это видано, чтобы за две украденные машины и одного разбоя сроки составляли билет в один конец. На трех эпизодах слепили банду и отправили с билетом в один конец. Учитывая состояние здоровья подсудимых (один инвалид, другой хронический гипертоник, третий ВИЧинфицированный)- это простыми словами смертный приговор, обрекающий на медленную мучительную смерть. Итак, вывод: устраняются люди, не смиряющиеся со своим положением «скота», преступающие закон ради выживания, так как при попытке что-то изъять у обвиняемых – ничего и нет, кроме жен и голодных детей. Я большую часть своей жизни отдал честному труду с 16-ти лет. Сейчас мне 44 года. Я рад бы был нормальный образ жизни вести, да «хапуги» при власти не дают. Общественное добро, ископаемые (нефть, газ) подняли под себя . Выгнав миллионы людей на улицу, за грань нищеты. Смиренные живу как на свалке. Не согласие – выживают как могут. И, я думаю, что не один я такого мнения. Люди, у нас в стране беззаконье! Все делается по указке, «рука руку моет». Даже выборы в СИЗО прошли по приказу: «распишись в протоколе», а бюллетень даже не показывали. Ну вот Вам мое мнение и мой взгляд на то, что происходит с нами последние несколько лет. А свои взгляды делайте сами. Моя история еще не окончена, я ожидаю кассационного рассмотрения приговора Верховным судом. Но в свете приведенных фактов, мало во что верится вообще. Возможно, в следующий раз, я изложу всю ситуацию, что будет в высшей инстанции и по делу вообще, где много загадок и заинтересованных должностных лиц. С Уважением к Вам, Семенов Евгений
