Зимой о пермской трагедии говорила вся страна, а президент РФ Дмитрий Медведев обещал лично следить за расследованием причин пожара в «Хромой лошади» и оказанием эффективной помощи пострадавшим и их семьям. 78 человек, получивших серьезные ожоги и травмы, убеждали в том, что государство не оставит их на произвол судьбы. Сомнения в «долгосрочной заботе чиновников» у жителей Перми, тем не менее, были, но люди постарались настроиться на лучшее: «Раз нам публично гарантировали комплексное, поэтапное лечение и финансовую поддержку, значит, точно не обманут». Нуждающиеся в медицинских услугах еще в декабре 2009-ого получили из федерального бюджета по 400 тысяч рублей, а журналисты до начала весны без устали дежурили в клиниках Москвы и Санкт-Петербурга, наблюдая за спасением самых тяжелых пациентов из столицы Прикамья. Тогда о жертвах «Хромой лошади» не забывали.
   Однако потом... «По прошествии нескольких месяцев нас бросили, - заявили на днях в открытом обращении к президенту России пострадавшие при пожаре в Перми. Под коллективным посланием подписались несколько десятков человек. - Теперь мы вынуждены самостоятельно платить за чрезвычайно дорогое лечение. Проблем — море. Друг за другом теряем работу — местные организации избавляются от калек как от обузы. Наши близкие выбиваются из сил, стараясь достать необходимые препараты. Встречи с краевым министром здравоохранения и губернатором региона ничего не дают. А вы, Дмитрий Анатольевич, о нас помните?»
   Мы связались с авторами петиции и попросили их поконкретнее рассказать о своих претензиях к пермским чиновникам. Каждый собеседник подробно описал собственную ситуацию. И чем больше люди говорили, тем страшнее вырисовалась картина.

   Алексей Зеленин (его жена Екатерина после пожара в «Хромой лошади» пролежала в коме 40 дней):
   У моей супруги — целый букет заболеваний. Но главный диагноз - нарушение высшей нервной деятельности. Она долго находилась в Москве, в 36-ой больнице. Позже с рук на руки столичные врачи передали ее пермским коллегам. Здесь медики скорехонько отправили мою жену домой, но ни ходить, ни говорить она до сих пор не может. Деньги, выделенные государством, давно закончились, и я сам оплачиваю труд специалистов. В обычных больницах пациентам не имеют права назначать дорогостоящее лечение, поэтому врачи рекомендуют искать «светил от медицины» в частном порядке. Чтобы вы понимали, во сколько оценивается труд докторов наук и профессоров, приведу такой пример... У Кати помимо прочего поврежден сустав (кстати, в одной из государственных пермских клиник чудо-лекари попробовали руку выправить и окончательно ее доломали). Для лечения — механо-терапии — нам пришлось взять в аренду немецкий аппарат, стоящий 7 тысяч евро. Лишь за месяц его использования мы с женой отдавали 30 тысяч рублей. Еще около 50 тысяч рублей ежемесячно тратим на медикаменты. Увы, врачей больше волнуют бумажки, отчеты, а не люди. Что вы! Они тут недавно потеряли наш больничный. О, какой скандал был! Заставили лететь в Москву за дубликатами справок. Не за их, за наш счет... В министерстве здравоохранения Пермского края пострадавших не слушают. Не раз обращался к чиновникам за помощью — ну они и предлагают моей Кате путевку в сочинский санаторий. Какой санаторий, если она с постели не встает?

   Елена Козлова, пострадавшая при пожаре в клубе «Хромая лошадь»:
   Местным врачам мы надоели. Ничего, кроме раздражения, у них не вызываем. Ни плановых осмотров, ни бронхоскопии (у многих при пожаре сгорели внутренние органы) они не проводят. Единой медицинской программы, обещанной главой Минздравсоцразвития РФ Татьяной Голиковой, как таковой не существует. Лечимся эпизодически. Зимой горели, сейчас тлеем. Финансовая нагрузка целиком легла на плечи родственников. Краевое министерство здравоохранения ограничивается санаторно-курортными рекомендациями. А пострадавшим до пансионата еще дожить надо! Одних из нас с работы увольняют. Недавно вон учительницу английского языка из школы выгнали. Она из-за ожогов голос потеряла. Сказали: профнепригодна. И распрощались. Если в учреждениях образования с людьми так поступают, то что говорить о бизнес-среде... У других пострадавших — проблемы медицинского характера. Пять человек во время лечения прямо в клиниках были инфицированы гепатитом С, представляете. И вообще врачи не особенно с нами церемонятся — накричать, нагрубить могут. Стрессы за стрессами. У нас волосы выпадают, ногти отваливаются, лица в шрамах, а тут еще и хамят без конца. Жуткое состояние. Какие там пластические операции и вмешательство косметологов, если основного лечения и элементарного гуманного отношения к пострадавшим нет. В краевом Минздраве к жалобам глухи. Губернатор Пермского края Олег Чиркунов встретился с нами перед началом судебного процесса над виновными в декабрьском пожаре. Обещал держать ситуацию под контролем. Успокоил, чтобы шум не поднимали, и ничего не сделал. Пришлось писать Дмитрию Медведеву.

   Наталья Безе (в ночном клубе находились две ее дочери. Одна из девушек погибла, вторая получила сильные ожоги):
   Проблем у пострадавших действительно много. Я не понимаю, почему журналисты о них не говорят. Вы бы видели, что сделал пожар с молодыми, симпатичными людьми. У них нет пальцев, кистей рук, ушей. Лица обезображены. Московские специалисты зимой успокаивали нас: «Не волнуйтесь, вашим детям непременно сделают пластику». Ничего подобного. А сколько усилий мы потратили на поиски противоожоговых и противорубцовых препаратов! Доставали и покупали их без участия Минздрава Пермского края. За неделю применения таких мазей, гелей лично я отдавала не менее 9 тысяч рублей. В аптеках нашего города средства не продавались, заказывали их в Москве, Питере и в Германии через знакомых. В региональном управлении по обеспечению населения лекарствами нам ничем не помогли, сказали: «Вам государство выдало 400 тысяч рублей, вот на эту сумму и лечитесь»... И про заражение гепатитом С в больницах — абсолютная правда. Некоторые пострадавшие лежали в палатах вместе с наркоманами.

   Роза Айсина (после пожара была в коме 29 дней. Получила 17 % внутренних ожогов, 40 % - наружных):
   У меня обгорели пальцы рук, ног, роговицы глаз. Оперировалась в Санкт-Петербурге. Лежала там три месяца. Ампутированы три пальца руки. Муж с дочерью приезжали ко мне в Питер за свой счет. (Пермский край, кстати, компенсировал им лишь обратную дорогу.) По ночам сплю в специальных фиксаторах. Без них никак. Лечением занимаюсь сама - Минздрав подходит к проблемам пострадавших формально. Препараты покупаем за собственные деньги. В марте супругу пришлось взять на несколько месяцев отпуск за свой счет, ходим с тех пор по разным инстанциям. Даже дверь сама открыть не способна. Врачей, клиники искали с помощью сарафанного радио. Пыталась выпросить у чиновников направление в клинику Елизарова в Курган. Дело в том, что если сейчас не поторопиться, через год мои мышцы уже ни один специалист не разработает. Операция нужна. Министерство здравоохранения и слушать не захотело - предложило отдохнуть в Сочи. Издеваются управленцы что ли? Пошла в горздрав, главный хирург Перми вроде обещал посодействовать. Надеюсь, а как иначе... При пожаре в «Хромой лошади» пострадали 78 человек. 15 стали инвалидами. Не понимаю, неужели нельзя лечить их в индивидуальном порядке? Или разделить на группы по степени тяжести заболеваний? По бумагам и отчетам краевой Минздрав нами занимается, но реальной помощи мы не чувствуем.

   Свидетельства доведенных до отчаяния людей не нуждаются в комментариях и обобщениях — и так все ясно. Трагедия в «Хромой лошади» началась с халатности, ею же и заканчивается. По вине одних чиновников и предпринимателей здоровые жители Перми превратились в немощных инвалидов, по вине других бюрократов — отвечающих за медицину — они остались без малейшей надежды на излечение, а вскоре окажутся и без копейки денег.
   «Так где он, «особый президентский контроль»? - спрашивают пострадавшие у Дмитрия Медведева. - Вы же человек слова. Вы собирались наказывать аппаратчиков за безответственность. Тогда повлияйте на тех, кто отвечает за вопросы здравоохранения в Прикамье». Эх, если бы это «влияние» из Москвы что-нибудь да значило, не было бы в регионах подобного беспредела, коллективных жалоб с интонациями полной безысходности, мрачных статей в газетах. Да что там... И «Хромой лошади» с ее черным шлейфом последующих бед не было бы.