Господин Президент!
   Обратиться к Вам меня вынудила обстановка в одном из высших учебных заведений Санкт-Петербурга, в которое Вы не поступали, но о связи с которым неоднократно говорили в беседах со студентами и преподавателями.
   Реальность такова, что один из старейших технических вузов России, с которым связаны значительные открытия в области химии XIX и ХХ вв., вымирает. Причем это не фигура речи. Средний возраст преподавательского состава по университету (таков теперь наш статус) превышает 50 лет, а на некоторых кафедрах зашкаливает за 60. Причем снижаться этот показатель может только за счет ухода старейших преподавателей, чаще всего в мир иной.
   Притока молодых кадров практически нет. Да и кто, простите меня, будучи в здравом уме и твердой памяти, начнет преподавательскую карьеру при такой зарплате. Не буду заглядывать в чужой карман и в качестве примера приведу себя. Так уж случилось, что мы с Вами принадлежим к одному поколению: я тоже окончил школу в 1982 году. Поступал в Московский физтех, но судьба привела меня в Ленинград, и со своей alma mater я связан вот уже почти 30 лет. Вначале 5,5 лет обучения, затем три года аспирантуры, а потом – с 1992 г. – работа в качестве преподавателя на одной из общетехнических кафедр, от ассистента до доцента, с единственным полугодичным перерывом в самом начале «карьеры», когда я от института стажировался в одной из крупных итальянских инженерных фирм. То есть, без ложной скромности хочу сказать, что я достаточно опытный специалист и не самый худший преподаватель, в том числе по мнению студентов. И что я имею в качестве вознаграждения за труд в свои 45 лет? Могу перечислить статьи своей заработной платы на текущий момент: должностной оклад – 6000 р., существующая в нашем вузе надбавка по должности – 2400 р. и доплата за ученую степень – 3000 р. Плюс еще ряд незначительных надбавок за выполнение дополнительных обязанностей, в результате чего оплата труда по 31.05.2011 г. составляла 14202 р. "грязными". В июне моя зарплата только снизилась, так как в нашем вузе прошло сокращение вакантных должностей, которые позволяли получать сотрудникам небольшие добавки. Больше всего в результате этого мероприятия пострадал учебно-вспомогательный персонал, зарплата которого и так была невысока, а теперь будет составлять, в лучшем случае, 5-6 тысяч рублей. У нас работает мать-одиночка, сын которой студент престижного технического вуза, учеба у него занимает все свободное время. Как ей жить на такую зарплату?
   Могу предположить, что жителям регионов приведенные цифры могут показаться вполне достойными. Поэтому приведу и некоторые свои постоянные расходы: примерно 5000 р. в месяц у меня уходят на жилье и коммунальные услуги, включая электроэнергию, еще 450 р. – оплата Интернета, который мне нужен, прежде всего, для основной и дополнительной работы, еще около 1500 р. в Петербурге стоит единая проездная карточка. Прикинули, что остается? А у меня еще жена с незначительным доходом, двое детей-школьников: парень 16 лет и дочь 10 лет (так что материнский капитал – это не про нашу семью), которых надо кормить, одевать и тоже покупать проездные, – и мать 78 лет без пенсионного обеспечения (прошлым летом я был вынужден перевезти ее по причине инвалидности из Украины к себе в Питер и прохожу через круги бюрократического ада по оформлению гражданства – это, как говорится, отдельная песня). Петербургская городская администрация, в отличие от Москвы и некоторых регионов, от поддержки бюджетников федеральных организаций открещивается. Единственное, что наша семья получает от города: пособие в размере чуть более 2000 р. для работников бюджетных организаций, имеющих 2 и более детей.
   В прошлом году наш прежний ректор достиг предельного возраста, определяемого законодательством для этой должности. В университете состоялись выборы. Программа нынешнего ректора отличалась от программ других кандидатов повышенным вниманием к нуждам и материальному обеспечению преподавателей и учебно-вспомогательного персонала. Это позволило ему получить преимущество над конкурентами. После прихода к власти новый ректор практически полностью сменил административный аппарат, и начались перемены, которые мало соответствовали заявленной программе. Формально администрация действовала и действует по закону. Количество преподавателей приводится в соответствие с количеством студентов, аннулируются вакантные ставки. Оптимизируется структура университета, упраздняются старые и создаются новые кафедры и факультеты. Каждый день сыплются нововведения, связанные с кадровыми вопросами, оформлением заявок на закупку оборудования, причем каждую бумажку приходится переделывать по 2-3 раза, так как изменения происходят непрерывно. То есть работа кипит, аппарат работает. Другое дело, что, вопреки обязательствам, заработная плата рядовых сотрудников в результате действий, направленных на якобы экономию средств для наполнения фонда стимулирования, только снижалась и продолжает снижаться. Тем временем университет продолжает сдавать в аренду площади, избавляется от находящейся на его балансе недвижимости. В частности, кафедра, на которой я имею честь преподавать, находится на последнем этаже здания, расположенного вне основной площадки университета. Второй год после снежных зим мы страдаем от протечек. В этом году последствия протечек даже не ликвидировались, и студенты всю весну занимались в изуродованных аудиториях. По подтверждающимся слухам, и это здание готовят к передаче новому хозяину, вот пусть он ремонтом и занимается. О том, как аккумулируются или расходуются средства от аренды и продажи недвижимости, спросить не у кого. Казалось бы, на защиту интересов преподавателей и служащих университета должен встать профсоюз. Но вот незадача: председатель профсоюза сотрудников занимает в новой администрации должность проректора по учебной работе. На прямые вопросы о низкой заработной плате она, не моргнув глазом, отвечает, что знакома с обстановкой в других технологических университетах Петербурга, и у нас ситуация не хуже…
   Как же решается вопрос с привлечением средств и заработной платой в других вузах? Здесь многое зависит от администрации вуза и ее отношений с власть предержащими. Естественно, на особом счету находятся те учебные заведения, которые выучили и воспитали высших руководителей государства, видных парламентариев, руководителей министерств и ведомств. В этом случае вопрос привлечения дополнительных средств решится легко. Даже если вузу не будет присвоен особый статус (например, научно-учебного центра), то можно создать ему дополнительную привлекательность другим способом, скажем, сохранив в нем военную кафедру. Спонсоров и попечителей для таких университетов искать не потребуется, «сами придут и сами дадут». Если речь идет о региональном вузе, достаточно иметь связи в региональных администрациях: свои люди помогут. И будут здания таких вузов отличаться достатком и роскошью, что будет дополнительно привлекать к ним внимание падких на внешний лоск абитуриентов и их родителей. Другой способ привлечения средств – оказание платных образовательных услуг. Вот и наш университет, заполнив бюджетные места, изо всех сил пытается набрать как можно больше студентов по контракту. Качество таких ученичков гораздо ниже среднего, а исключать их не спешат, ведь они являются одним из источников финансирования. Вот и приходится, отзываясь на призывы администрации, держать таких, с позволения сказать, студентов на особом контроле. Наконец, если учебное заведение обладает привлекательной недвижимостью, то оно может сдавать часть своих площадей в аренду предпринимателям и торговым организациям. Администрация одного из ведущих петербургских вузов пошла даже дальше: она работает на рынке недвижимости, восстанавливая здания и организуя таким образом пригодные для аренды площади. А дальше все просто. Министерство образования перечисляет учебным заведениям определенные средства на обучение каждого студента, занимающего бюджетное место. Причем сумма эта одинакова и для гуманитарных, и для технических специальностей, что совершенно нелогично, так как затраты на обучение студента в техническом, а тем более в химико-технологическом вузе в 1,5-2 раза выше, чем в гуманитарном университете. При этом средства перечисляются только на базовую оплату преподавателей, то есть для доцента со степенью это те самые 6 + 3 = 9 тысяч рублей. А все остальное – из средств, которые зарабатывает учебное заведение. Поэтому заработная плата в вузах различается существенно, но как раз за счет той надбавки, которую выплачивает своим служащим вуз за счет привлеченных дополнительных средств. Такие средства поступают в каждый университет. Однако их распределение зависит от целей и порядочности администрации каждого учебного заведения.
   К сожалению, в нашем вузе порядок распределения поступающих в него средств – великая тайна. Когда же я, будучи избранным в состав Ученого совета вновь образованного факультета, обратился с вопросом о вероятности повышения заработных плат к присутствовавшему на заседании ректору, то ничего, кроме призывов к поиску способов заработать, не услышал. А в качестве примера мне привели непрофильный факультет, который набирает студентов практически только на платные места и, естественно, с вопросами о деньгах к администрации вуза не обращается…
   На какие же средства живу я и моя семья? Естественно, приходится искать дополнительный заработок. Этим озабочены практически все знакомые мне преподаватели вузов. Например, меня до последнего времени очень спасало знание языков. Кроме русского и родного украинского, я, на уровне технического перевода, владею английским и итальянским языками. Это позволяло мне сотрудничать с бюро переводов. Последние 5 лет я "кормился" за счет того, что компания-один из ведущих мировых производителей программного обеспечения в области компьютерной графики с участием переводчиков нашего бюро выполняла его т.н. локализацию, т.е. осуществляла перевод как элементов интерфейса, так и руководств пользователей для постоянного обновляемых программ САПР. Однако разразившийся в 2008 г. экономический кризис привел к сокращению объемов переводов, проходящих через бюро, с которым я сотрудничал, а затем и к сворачиванию всего договора. Несмотря на то, что, по утверждению российского правительства, кризис уже давно позади, объемы технического перевода пока так и не восстановились до уровня 2008 г, а это значит, что сотрудничавшие с нашим бюро предприятия пока экономят на закупках новых технологий и оборудования. Поэтому с середины февраля я на полставки тружусь в компании по проектированию очистных сооружений, благо инженерный опыт и умение работы в графических компьютерных редакторах у меня имеются.
   Так же пытаются выжить и другие преподаватели. Тем, кому за 60, получают пенсию (хотя в нашем государстве она также невелика), а остальные ищут дополнительный заработок. Например, один из моих коллег, пока позволяло здоровье, с бригадой занимался ремонтом квартир. Некоторых выручает репетиторство. То есть люди выкручиваются, чтобы выжить.
   К чему это ведет? Может ли чисто физически, как правило, немолодой преподаватель отдавать всего себя той работе, которая зачастую приносит меньший доход, чем дополнительная? Я уже не говорю о психологии. В результате даже расписание составляется таким образом, чтобы преподаватель отработал положенное количество аудиторных часов компактно, заняв меньшее количество дней в неделю, остальные высвобождая для дополнительных заработков.
   Хорошо ли это для студентов? К сожалению, за последние 5 лет качество абитуриентов, поступающих в наш вуз неуклонно снижалось. Это связано как с демографической ямой (не секрет, что сейчас оканчивают школы те, кто родились в 1993-94 гг., а тогда с рождаемостью было, мягко скажем, не очень), так и с «грандиозными успехами» реформы среднего образования. Понятно, что лучшие выпускники стремятся в те учебные заведения, которые, по разным обстоятельствам, заслужили в последние годы повышенную привлекательность. Однако я общаюсь с преподавателями других вузов в ходе проведения предметных олимпиад, а также на курсах повышения квалификации, и, смею Вас заверить, все отмечают, что средний уровень абитуриентов за последние годы сильно ухудшился. Можно говорить, что советская школа, которую заканчивали и я, и Вы, была излишне политизирована, что история, в особенности XIX-XX вв., преподавалась в ней тенденциозно, что литература советского времени изучалась порой не по самым достойным представителям писательского цеха… Но, в то же время, естественные науки, а в особенности математика и физика, преподавались тогда на весьма достойном уровне даже в провинциальных школах, что выгодно отличало наше среднее образование. В современной школе (за исключением ряда лицеев, которые собирают талантливых ребят со всего города, а порой из целого региона) точные науки преподаются весьма слабо. Геометрию нынешний выпускник знает плохо, черчением же, как правило, не занимался и вовсе. А эти предметы относятся к базовым дисциплинам на первом курсе технического вуза. Казалось бы, раз снизились требования к точным наукам, то уж гуманитарные дисциплины, преподаваемые в широком разнообразии в расплодившихся гимназиях, должны быть на высоте. Ан нет! Нынешний выпускник, за редкими исключениями, совершенно не владеет родным языком. Я не проверяю конспектирование собственных лекций, однако то, что студент-первокурсник не в состоянии без орфографических ошибок заполнить т.н. основную надпись чертежа (типовые ошибки «искис» вместо «эскиз», «рукоядка» вместо «рукоятка» и т.п.), говорит о многом. Несколько раз я был вынужден в своих группах собирать объяснительные в связи с неготовностью к контрольной работе. Мало того, что студенты не в состоянии написать деловой документ, изложение собственных мыслей и взглядов находится, на мой взгляд, на уровне начальной школы. Впрочем, эти пробелы в образовании как раз и идут из начальной школы, потому что в первых классах вместо того, чтобы учиться читать и писать как следует, дети начинают изучать немыслимое количество разборов, которые мало правильно выполнить, их нужно еще верно оформить… Как будто всех готовят в лингвисты! И это я прекрасно на своем собственном опыте знаю, по своим двум школьникам.
   И вот такой недоученный выпускник приходит в вуз. Раньше уровень его реальных знаний выявлялся на вступительных экзаменах. Теперь же преподаватель может получить в свое распоряжение т.н. «элитную группу» из студентов, сдавших ЕГЭ на исключительно высокие баллы, а из них до первой сессии доходит только половина, в лучшем случае две трети. А администрация вуза на него кулаком стучит: мы же вам лучших студентов доверили, как же так, почему вы их теряете?! Причины могут быть разные, причин может быть много. В мое время, а я, напомню, поступил в институт в 1982 г., после первого семестра отчислялось 10-20% студентов. Были среди них «направленцы», просто не подготовленные к учебе в вузе, были и не готовые к самостоятельной жизни ребята, которые не могли учиться без строгого контроля со стороны родителей. Если бы в нашем вузе столь же строго отчисляли сейчас, то еще до проведения первых экзаменов в некоторых группах за регулярное непосещение занятий следовало бы отчислить половину списочного состава, а в результате сессии за академическую неуспеваемость университет бы лишился 60-80% первокурсников. Беда в том, что многие из нынешних первокурсников инфантильны. Они не пробились в вуз через сито вступительных экзаменов, они подавали документы в пяток учебных заведений на удачу, авось где и возьмут. В результате были зачислены в учебное заведение, которое, возможно, было на четвертом-пятом месте в их рейтинге. Побывав в первые учебные недели на нескольких лекциях, которые их не заинтересовали, показались скучными или непонятными, они вообще теряют всякий интерес к учебе и уходят в загул. Таких против их воли держать в вузе, на мой взгляд, себе дороже. Все равно достойных специалистов из них не получится. (Впрочем, может быть, просто не пришло их время. Некоторые такие разгильдяи, перебесившись, спустя год-два восстанавливались и показывали себя весьма неплохими студентами).
   Но есть целая группа студентов, у которых сказывается недостаток знаний. Не секрет, что разрыв между школьным и вузовским уровнем знаний существовал и в советское время и что к поступлению в определенные учебные заведения готовиться следовало либо по определенной дополнительной литературе, либо с репетиторами, которые прорабатывали школьные предметы более углубленно. Как я уже говорил выше, преподавание точных наук в современной школе упростилось, вузовские программы же практически не изменились, а количество часов, которое отводится для их изучения, только уменьшилось. Такие ребята может и хотят учиться, и смогли бы, если бы им уделили дополнительное время, подтянули их до необходимого уровня. Но для этого преподаватель вуза, проведя 4-6 часов аудиторных занятий в день, должен был бы еще находиться 3-4 часа на кафедре, чтобы быть доступным для студентов. Возможно, ему следовало бы дать право на проведение платных дополнительных занятий для таких студентов. Или, если государство заинтересовано в специалистах, оно бы само ему заплатило за эти дополнительные аудиторные часы. Но чиновный люд научили только «отнимать и делить». Поэтому преподаватель либо уже убежал на другую работу, либо ведет в этот день не 2-3 пары, а 4-5, тогда он выкроит себе лишний день и сможет принести в семью лишнюю копейку. И какое-то пожелание детей сможет выполнить, и жена посмотрит на него чуть приветливее...
   (Но больше всего жаль тех студентов, которые способны и хотят учиться, но им не хватает времени на занятия, так как они вынуждены добывать средства на существование. В наше время базовые стипендии также были невысоки, но, по крайней мере, на питание и проезд студенту хватало, а на одежду и, скажем, на музыкальную технику он мог заработать летом в стройотряде. А сколько талантливых ребят в настоящее время даже не пытается ехать в столичные вузы, потому что их родители, также получая от заботливого государства нищенские зарплаты, не смогут их обеспечить…).
   Но этих напастей еще мало. И, реформировав с уже упомянутыми результатами среднее образование, министерство г-на Фурсенко берет следующую высоту. Мы присоединились к т.н. "болонскому процессу". В результате технические вузы уже не будут в большинстве своем готовить инженеров (по современной терминологии, "специалистов"), а будут выпускать бакалавров (4 года обучения) и магистров (еще 2 года обучения). Только вот загвоздка, до уровня магистров рекомендуется доводить 10-15% из числа выпущенных бакалавров. (А этот год принес родителям студентов дополнительные сюрпризы. Весенний призыв был продлен до 15 июля, и парней, которые планировали продолжить обучение в магистратуре или аспирантуре, призывают в ряды Вооруженных сил. Да человеку после года в нашей доблестной армии еще, как минимум, год потребуется, чтобы вспомнить, чему его учили в течение четырех лет. Даже если он не планировал продолжать обучение, то сразу после получения диплома бакалавра следовало бы начать работу по специальности, чтобы полученные в вузе теоретические знания нашли нужное практическое применение. Но оказывается план призыва выполнить важнее. После этого произносимые с самых высоких трибун слова о необходимости в молодых специалистах кажутся насмешкой!).
   Не буду спорить о необходимости перехода к двухуровневой системе обучения в технических вузах. В самом начале реформирования говорилось о том, что бакалавриат и магистратура будут вводиться только в университетах гуманитарных направлений. Потом об этом как-то забыли, а теперь поезд ушел: решение принято, и все второе полугодие мы перекраивали учебные планы, пытаясь втиснуть их в прокрустово ложе бакалавриата.
   Но хотелось бы все-таки понять, что должен знать бакалавр в технической области? Принимая в качестве предпосылки, пусть и ложной, добрые и разумные цели реформирования образования, допущу, что планировалось, что получивший диплом бакалавра должен обладать углубленной базовой подготовкой в общетехнических дисциплинах. Тогда такой выпускник сможет специализироваться в более узкой области, продолжая обучение в магистратуре либо начиная работу на определенном предприятии или в конструкторском бюро. Следуя такой точке зрения, то общее образование, которое, например в нашем вузе, студент получал в течение первых трех лет обучения, он, обучаясь на бакалавра, должен бы получать за 4 года за счет увеличение объема теоретических дисциплин. Но в этом случае (помня о контрольной цифре в 10-15% идущих в магистратуру) пришлось бы резко сокращать профессорско-преподавательский состав выпускающих кафедр. Потому как в последние годы действует строгая норма: 1 преподаватель на 10 студентов . А по новым образовательным стандартам учебная нагрузка не разбита по дисциплинам. Часы (а вернее, расчетные единицы; в настоящее время они приравнены к 36 часам, что будет дальше в процессе такого реформирования, никто не знает!) выделяются не отдельным курсам, а целым циклам дисциплин, в которых содержатся как общеобразовательные предметы, так и специальные курсы, которые читаются выпускающими кафедрами. Эти же кафедры и определяют распределение учебной нагрузки для тех бакалавров, которых они планируют выпускать. Как следствие, количество аудиторных часов по некоторым базовым общеинженерным дисциплинам, по сравнению со старыми учебными планами, снижается до полутора раз. При этом перечень тем, которые должен освоить современный студент, только увеличивается. Но все это за счет т.н. «самостоятельной работы студентов», на которую приходится 50% выделяемой учебной нагрузки. (Могу огорчить разработчиков учебных стандартов, которые, видимо, видят современных студентов только из окон персональных автомобилей. К самостоятельной работе нынешний выпускник школы совершенно неприспособлен. В лучшем случае, он может нарыть в Интернете информацию и скомпилировать реферат. В большинстве случаев такой опус скачивается целиком. А по нашим, техническим дисциплинам самостоятельная работа выливается в поиске на форумах уже выполненных вариантов обязательных домашних работ.) Вот и получится, что через четыре года государство в качестве бакалавра получит копию нынешнего инженера, только ухудшенную, потому как то, что он изучал в течение пяти-пяти с половиной лет, ему постараются впихнуть в четыре курса, в сжатом и оскопленном виде. И что делать с таким специалистом? Конечно, тогда уж лучше в армию, на производстве или в инженерной компании ему делать нечего!..
   Наблюдать это разрушение системы высшего образования как в родном вузе, так и в государстве в целом, поверьте, больно и обидно. Уйти преподавать в другой вуз, где дела обстоят лучше, или на полный рабочий день инженером-конструктором я, наверное, мог бы. Предложения поступают. Но, хотите верьте, хотите нет, я все еще чувствую свою ответственность перед тем учебным заведением, в котором я получил неплохое образование, которое помогло мне овладеть двумя иностранными языками, которое мне, в не самые легкие для государства годы, позволило пройти стажировку за рубежом, в котором я, наконец, достиг определенного профессионального уровня. Наконец, почему я должен бросать работу, которую люблю и умею делать достаточно неплохо? (В последние годы принято представителей определенных профессий изображать одной краской: учителя-хапуги, врачи-убийцы, продажные журналюги… Милиционеры, простите, теперь полицейские, работники дорожной инспекции и чиновники – вообще все как один сволочи и мерзавцы! Но, как среди представителей любой национальности, так и в любой профессии есть порядочные люди, старающиеся в меру собственного разумения и исходя из своих возможностей, выполнять свой долг. Другое дело, что живется им, как правило, нелегко. К сожалению, в настоящее время и в нашем государстве порядочность относится, увы, к недостаткам. Невыгодна, знаете ли. Как может мне в запале сказать моя жена: «Ну, и где мы с твоей порядочностью?..»).
   Так что же я предлагаю?
   Прежде всего, я бы просил, если Вы не равнодушны к судьбе отдельного вуза со славным прошлым и, надеюсь, с каким-то будущим, помешать его самоуничтожению. Видимо, следовало бы прислать компетентную комиссию, которая бы проверила прозрачность денежных потоков и выяснила, каким образом распределяются средства, поступающие в университет. Почему из образовательного учреждения вуз превращается в некоторое предприятие, успешность подразделений которого оценивается только с точки зрения экономической выгоды? Видимо, следовало бы отстранить от исполнения своих обязанностей нынешнюю администрацию, так как в большинстве своем сотрудники не понимают и, мягко говоря, испытывают недоверие к ее действиям. (Я бы хотел сослаться на форум преподавателей, но в последней версии университетского сайта записи с него были удалены.) Может быть, до проведения перевыборов администрации потребовался бы кризисный управляющий, возможно, и внешний. Им должен быть компетентный человек, разбирающийся в профессиональной сфере, в образовательном процессе и способный наладить должное финансирование вуза.
   Но я отнюдь не прошу обеспечить процветание своего вуза за счет других. И в Петербурге, и во всей России уже имеется ряд учебных заведений, назначенных флагманами национального проекта «Образование», а на самом деле служащих «потемкинскими деревнями», призванными скрыть реальное положение дел в современном высшем профессиональном образовании.
   На одной из встреч с научными работниками, выслушав их выступления, Вы воскликнули, что после такой информации хочется уволить министра образования. Поверьте, если у Вас найдется политическая воля на это решение, большинство образовательных учреждений будут только рады. Только не следует делать козлом отпущения одного человека. Вместе с ним следовало бы отправить в отставку всех вдохновителей и разработчиков реформы высшего образования в том виде, в каком она воплощается в жизнь.
   Необходимо было бы отложить переход на двухуровневое образование, хотя бы на год и хотя бы в технических вузах. А за это время разобраться с необходимостью в таком реформировании системы высшего образования и в особенностях его реализации.
   Следовало бы реорганизовать министерство образования и науки, разделив управление образовательными и научно-исследовательскими учреждениями. Также требуется разграничить управление гуманитарными и техническими учебными заведениями, а также их финансирование. Возможно, следовало бы законодательно закрепить для технических университетов наличие попечительских советов из представителей тех ведомств и тех предприятий, для которых готовятся специалисты в данных учебных заведениях.
   Необходимо подсчитать реальную стоимость обучения специалистов в технических вузах и выделять им соответствующие средства. Эта сумма должна быть рассчитана с учетом существенного повышения базовых окладов преподавателей вузов, так чтобы, вне зависимости от привлечения учебными заведениями дополнительных средств, ставки профессорско-преподавательского состава начинались от 25 тысяч рублей, а учебно-вспомогательный персонал получал не ниже 15 тысяч рублей. И это не «иждивенческие настроения», как Вы заявили в каком-то из своих выступлений. И учителя школ, и преподаватели вузов, и врачи, а также учебно-вспомогательный и младший медицинский персонал, – все они состоят на государственной службе. Все они выполняют работу, востребованную народом, а значит необходимую для государства. Поэтому они также относятся к государственным служащим (а не к кем-то изобретенной уничижительной категории «бюджетники», фактически означающей «обуза для бюджета государства») и должны получать заработную плату не ниже чиновников соответствующего ранга.
   Не подумайте, что я сторонник повышения заработной платы преподавателям за счет других групп низкооплачиваемого населения. В прессе время от времени появляются публикации видных экономистов, в которых говорится о том, что существенное повышение заработных плат в государстве может стать одним из факторов развития экономики и стимулом для создания рынка реального оборота денежных средств. Добейтесь того, чтобы был проведен расчет реального прожиточного минимума, в котором бы учитывались фактические затраты граждан и на питание, и на жилье, и на транспортные услуги, и на реализацию таких конституционно закрепленных прав как право на отдых и право на свободное получение информации. Такая калькуляция должна проводиться по регионам, с учетом реально действующих цен, не реже раза в квартал, а при резком росте затрат по какой-либо из ее статей, то и чаще, например, раз в месяц. После этого ни один работодатель, как государственный, так и частный, не должен иметь право на оплату труда ниже этой расчетной величины с корректировкой на ожидаемый уровень инфляции.
   Понятно, что для таких серьезных изменений опять же нужна политическая воля. Причем государству просто потребуется разумно выполнять одну из своих неотъемлемых функций: перераспределение средств в интересах больших групп населения. Если Вы на самом деле изучаете мнения, публикуемые в Интернете, то должны понимать, что требования к социальной справедливости, сокращению диспропорций между самыми богатыми и самыми бедными звучат все громче и громче и их разделяют все большее количество человек. Еще хуже будет, если они приобретут национальную окраску (звоночки-то уже были)!
   Господин Президент! Если Вы чувствуете в себе силу и решимость, если хотите быть самостоятельной политической фигурой, начинайте реформы в пользу российского народа! Станьте Президентом, действующим не в интересах крупных российских промышленников, сделавших состояния в смутные девяностые, а в интересах широких слоев населения. Если люди почувствуют изменения к лучшему, дальше будет проще, Вам будет на кого опереться! Работа предстоит серьезная, но ее уже пора начинать. Большой путь начинается с первого шага.